Советская проблема с двумя “неизвестными”: Как американский архитектор и советский торгпред стартовали индустриализацию СССР
Отрывки из статьи С.М. Мельниковой-Рэйч (США) «Роль американского архитектора и советского торгпреда в индустриализации СССР», опубликованной в «Американском ежегоднике 2014» Института всеобщей истории РАН. Публикация РАН является сокращенным вариантом полной статьи того же автора на английской языке, опубликованной в журнале «Индустриальная археология» Мичиганского технологического университета (Sonia Melnikova-Raich, «The Soviet Problem with Two “Unknowns”: How an American Architect and a Soviet Negotiator Jump-Started the Industrialization of Russia», IA, The Journal of the Society for Industrial Archeology, vol. 36, no. 2, vol. 37, no. 1-2).
Публикуется с разрешения С.М. Мельниковой-Рэйч.
К началу первой пятилетки в СССР в 1928 г. большинство отраслей отечественного машиностроения по существу еще не начало развиваться — станки и оборудование в основном закупались за границей, производство автомобилей и тракторов практически отсутствовало. К 1930 г. США оставались главным поставщиком тракторов в СССР. Но к 1931 г. было завершено строительство гигантского тракторного завода и строилось еще два, превосходящих его по своей мощности. В январе 1933 г. Сталин объявил, что в СССР уже появились тракторная, автомобильная, авиационная, металлургическая и другие важнейшие виды промышленности: «Из страны слабой и не подготовленной к обороне» Советский Союз превратился в индустриальную страну, «способную производить в массовом масштабе все современные орудия обороны и снабдить ими свою армию в случае нападения извне». К июню 1941 г. Красная Армия имела на вооружении тысячи танков, выпускаемых отечественными заводами, а также развитые металлургическую и энергетическую промышленность, обеспечивающие эти заводы необходимым сырьем и энергией. Особая роль в этой невероятной по своим масштабам и скорости трансформации аграрной страны в индустриальную была сыграна американским архитектором из Детройта Альбертом Каном и председателем Амторга Саулом Броном, который в 1927–1930 гг. подписал договоры о технической помощи с ведущими американскими фирмами во всех сферах промышленного производства, включая контракт, предоставивший фирме Кана роль главного консультанта советского правительства по вопросам индустриального строительства.
«Неизвестный» № 1: Саул Брон
Саул Григорьевич Брон родился в 1887 г. в Одессе. Закончив гимназию, поступил в Киевский коммерческий институт, но был исключен за участие в социал-демократическом движении. Учебу продолжил за границей, свободно владел тремя европейскими языками, изучал международную торговлю зерном и получил степень доктора экономики в Цюрихском университете. В 1921–1923 гг. работал уполномоченным наркомата внешней торговли РСФСР при Совнаркоме УССР; в 1924 г. был назначен директором Роскомбанка (позднее Внешторгбанк СССР); в 1925 г. возглавил трест «Экспортхлеб». В 1926 г. Брон начал работу в наркомате внешней торговли СССР.
В конце 1926 г. нарком иностранных дел Г.В. Чичерин, внимательно следивший за политической обстановкой в Вашингтоне, заключил, что настал момент для использования благоприятного отношения к СССР ряда американских официальных лиц для решения вопроса о дипломатическом признании. Он предложил делегировать в США человека, способного развивать коммерцию между двумя странами и одновременно вести неофициальные переговоры с влиятельными в американской политике лицами. Было решено отвести эту роль председателю акционерного общества «Амторг» в Нью-Йорке, самой важной на тот момент позицией, которую мог занимать советский представитель в США. В марте 1927 г. на эту должность ЦК ВКП(б) назначил С.Г. Брона, ставшего третьим председателем Амторга с момента его создания в мае 1924 г.
Американская пресса внимательно следила за каждым выступлением нового главы Амторга, описывая Брона как опытного и талантливого финансиста. Его прибытие совпало с разрывом Великобританией дипломатических и торговых отношений с СССР, последовавшим за полицейским рейдом против торговой организации «Аркос» в Лондоне 12 мая 1927 г. Американские газеты опубликовали заявление Брона о перспективах развития советско-американских торговых отношений, где говорилось, что разрыв с Англией поможет СССР, с помощью Амторга и минуя европейских посредников, торговать с американскими фирмами и «вступить в тесные отношения с американским техническим миром».
Однако правительство США занимало двойственную позицию. Администрация президента Кулиджа заявляла, что не признает советское правительство, пока то не согласится признать долги царского и Временного правительств и возместить американским компаниям конфискованную собственность. В то же время она не запрещала частным предпринимателям вступать в деловые отношения с Советами. В этой непростой ситуации Брону предстояло развивать торговые отношения и обращаться к американским фирмам за технической помощью.
«Неизвестный» № 2: Альберт Кан
Альберт Кан, прославившийся как «архитектор Форда», родился в Германии в 1869 г., старший из восьми детей в бедной еврейской семье, иммигрировавшей в Америку. Основанная им в 1902 г. архитектурная фирма стала пионером стандартизации в проектировании индустриальных объектов и развила новый тип заводских зданий, заменив деревянные конструкции металлом и армированным бетоном и внедрив дневное освещение и естественную вентиляцию. Фирмой Кана осуществлялось 20% всех индустриальных проектов в США и множество проектов по всему миру. Ее успех во многом был обязан личности самого Кана. Современники описывали его одержимость работой, целенаправленность, невероятную энергию и четкость мышления в сочетании со скромностью, высокой профессиональной этикой и преданностью своим клиентам, независимо от характера проекта. Это последнее качество сыграло особую роль в его отношениях с Советской Россией.
Кан привлек внимание советских лидеров в 1926 г. во время строительства завода Форда «Ривер-Руж». От их внимания не могло ускользнуть и то, что во время мировой войны его фирма была ведущем проектировщиком военных заводов. Привлекал также комплексный подход фирмы, где совместно с архитекторами работали инженеры разных специальностей и осуществлялся постоянный надзор над процессом строительства. Но главное, в основе заводского дизайна Кана лежал фордовский конвейерный метод массового производства, внедренный Каном также и в процесс проектирования. Это позволяло его фирме с 400 работниками менее чем за месяц подготовить рабочие чертежи крупного предприятия, на сооружение которого уходило не более полугода.
В 1928 г. комиссия ВСНХ, выехавшая в США для ознакомления с американской индустрией, посетила фирму Кана. За визитом последовало приглашение главе фирмы посетить председателя Амторга в Нью-Йорке Саула Брона, а за этим — предложение контракта на сооружение первого тракторного завода в СССР, стоимостью в 4 млн долл. (30 млн долл. включая оборудование). Как объяснили Кану, это было лишь малой частью программы, включавшей практически все индустриальные объекты пятилетки, общей стоимостью 2 млрд долл. Значительную часть этих объектов предстояло спроектировать архитекторам и инженерам его фирмы.
Поначалу Кан с сомнением отнесся к советскому предложению. У него было достаточно заказов (крах на бирже произойдет только через полгода), и он, по его собственному признанию, практически ничего не знал о Советской России и ее правительстве. Но главное, США официально не признавали это правительство. Кан отдавал себе отчет, что большинство его клиентов, и в первую очередь Форд, были убежденными антикоммунистами, и что антисемиты в США не упустят случая обвинить его, еврея, в содействии коммунизму. Но возможность участия в проекте подобного масштаба будоражила его воображение. Что же касалось идеологических соображений, Кан верил, что «русский народ, независимо от формы правления, нуждался в помощи, особенно после всех его страданий при царском режиме». Он был убежден, что оказать эту помощь было «справедливым делом».
Два контракта: «коммерческие отношения огромного масштаба»
8 мая 1929 г. Саул Брон и Альберт Кан подписали контракт на строительство тракторного завода в Сталинграде проектной мощностью 20 тыс. тракторов в год (позднее увеличенной до 50 тыс.). Фирма Кана должна была подготовить предварительные и рабочие чертежи, оказать помощь в закупках материалов и оборудования, а также обеспечить строительство техническим персоналом, включая главного инженера, прорабов и специалистов по инженерным сетям и монтажным работам. Проект стоимостью 130 тыс. долл. предназначался только для строительства данного завода и оставался собственностью фирмы.
«Нью-Йорк Таймс» назвала этот договор «началом коммерческих отношений огромного масштаба», а Форд, узнав о контракте, к удивлению Кана, немедленно инструктировал его «передать русским, что он готов снабдить их любыми патентами, чертежами и спецификациями, а также послать своих инженеров в Россию и пригласить советских инженеров на свои заводы для изучения методов массового производства». Форд заявил: «Неважно где развивается индустрия, в Индии, Китае или России — выгода от этого будет всем, включая нас».
В СССР о контракте было объявлено 16 мая 1929 г. в «Торгово-промышленной газете», писавшей, что привлечение фирмы Кана гарантировало своевременное выполнение проекта и применение всех достижений современной техники. 30 июня 1929 г. газета сообщила, что первые американские инженеры Джон К. Калдер и Леон А. Сваджан уже прибыли в Москву с предварительными чертежами основных цехов и ожидают отбытия в Сталинград. Через шесть недель из Детройта прибыло еще четыре инженера с полным комплектом рабочих чертежей.
В апреле 1929 г. председатель Совнаркома А.И. Рыков выражал беспокойство, готова ли страна к выполнению поставленных задач: «Справимся ли мы с разрешением вопроса об организации людей, научно-технических кадров, квалифицированной рабочей силы? Мало одних денежных средств, нужны также и люди — от квалифицированных рабочих до инженеров самой высшей квалификации». Но в ноябре 1929 г., когда строительство в Сталинграде уже было в разгаре, Сталин смог уверенно заявить, что к весне 1930 г. на полях СССР будет работать 60 тыс. тракторов, через год после этого — свыше 100 тыс., а спустя еще два года — более 250 тыс.: «Мы идем на всех парах по пути индустриализации — к социализму, оставляя позади нашу вековую “рассейскую” отсталость».
Делая это заявление, Сталин полагался не только на Сталинградский завод. Переговоры с фирмой Кана о контракте более грандиозного масштаба уже шли с июля 1929 г. В декабре Совнарком одобрил проект договора между фирмой и Комитетом по строительству ВСНХ на предоставление консультативных услуг и руководство проектными и строительными работами во всех областях промышленности. Договор предусматривал создание в Москве проектного бюро под непосредственным руководством «25 компетентных и опытных архитекторов и инженеров» фирмы, включая главного архитектора, архитекторов-специалистов по различным типам индустриальных зданий, главного инженера по расчету конструкций и главных специалистов по всем видам инженерных сетей. Фирма обязалась снабдить их детальными типовыми проектами и всеми справочными материалами, «обычными для архитекторов в американских условиях». Контракт заключался на два года, с уплатой фирме 250 тыс. долл. в год, плюс 10 тыс. долл. в качестве среднего годового оклада ее специалистам в Москве. (Проекты, осуществлявшиеся в Детройте, оплачивались отдельно). Фирма получала вознаграждение на 85% в долларах и на 15% в советских 9-процентных «железнодорожных» облигациях, а ее специалисты — 75% в долларах и 25% в рублях. По окончании договора все материалы, посланные фирмой в СССР, и проекты, разработанные там специалистами фирмы, а также относящиеся к этим проектам советские патенты и лицензии, становились собственностью заказчика.
Это беспрецедентное соглашение было подписано С.Г. Броном и А. Каном 9 января 1930 г. Кан описывал всеобъемлющий характер поставленной перед его фирмой задачи: «Надо было не только спроектировать заводы, но также подготовить технологические планы и выбрать и заказать оборудование, вплоть до инструментов, необходимых для строительства — и все это надо было заказать и изготовить в США и переправить в Россию». В заявлении прессе вице-президент фирмы Мориц Кан, который возглавил работу в Москве, подчеркивал, что принципы стандартизации в индустриальном строительстве, применяемые фирмой, выгодно сочетались с централизованным планированием и государственным владением промышленностью в СССР: «У нас будет только одна проектная организация и только один заказчик». Проекты заводов, выпускающих определенный вид продукции, могли быть типизированы, что вело к колоссальной экономии времени и стоимости проектирования и строительства. ВСНХ, действуя через посредство Амторга, выступал в роли суперзаказчика, что обеспечивало явное преимущество при закупках материалов и оборудования.
Трест «Госпроектстрой», созданный по решению ВСНХ от 5 марта 1930 г., стал воплощением мечты советских планировщиков, которые к 1929 г. осознали, что для выполнения пятилетки вместо множества разрозненных проектных контор был необходим «один мощный институт». Как писала «Торгово-промышленная газета» 12 июня 1929 г., эта организация должна была стать «учебно-производственным предприятием, которое, воспринимая американский опыт в процессе своей производительной деятельности, одновременно передавало бы этот опыт возможно большему количеству стройорганизаций и молодых советских специалистов».
Группа из 45 человек во главе с Морицем Каном, включавшая 25 специалистов и членов их семей, выехала из Детройта 20 марта 1930 г. На пресс-конференции во время прощального приема Альберт Кан категорически отверг обвинения в симпатии большевистскому правительству, заявив, что политика России его не интересовала и что его профессиональное отношение к ней было подобно «отношению врача к своему пациенту». По прибытии группы в Берлин, перед посадкой на поезд в Москву, будущий главный архитектор Госпроектстроя Д.К. Скримджер отправил сообщение главе фирмы в Детройт: «Все в хорошей форме и готовы к работе, что бы нас ни ждало».
Госпроектстрой: «несмотря на политику»
Госпроектстрой был открыт 15 апреля 1930 г. Он размещался в пятиэтажном здании в Б. Черкасском переулке, где два этажа занимали архитекторы и на остальных этажах размещались инженеры-конструкторы, инженеры-механики и разработчики стальных конструкций. Для работы в СССР фирмой была укомплектована «самодостаточная» группа, в которую входили специалисты по всем аспектам проектирования и стадиям строительства промышленных зданий. В докладе Американскому обществу гражданских инженеров Д.К. Скримджер указывал, что роль группы Кана в Москве состояла в «руководстве и обучении советских специалистов и проектировании объектов легкой и тяжелой промышленности, запланированных Госпланом СССР», и что в 1931 г. под руководством специалистов Кана работало 600 сотрудников в Москве, 300 в Ленинграде и 100 в Харькове, не считая учеников, и 2500 человек уже прошли через их подготовку. К концу второго года были открыты отделения в Киеве, Днепропетровске, Одессе, Свердловске и Новосибирске. Стандартные конструктивные решения и детали разрабатывались в Москве и рассылались во все отделения. В итоге группа Кана, вместе с тысячами советских архитекторов, инженеров и техников сформировалась в самую крупную архитектурную проектную организацию в мире.
Но начинать надо было с нуля. Вначале, по словам Кана, трудности казались непреодолимыми. В 1930 г. в Москве была одна копировальная машина; не хватало карандашей и чертежных досок. Серьезными проблемами были языковый барьер и разница культур, не говоря о том, что американцам надо было приспособиться к метрической системе, «непрерывной» рабочей неделе, непривычной диете и менее чем адекватным по американским стандартам жилищным условиям, включая частое отсутствие отопления зимой. К тому же вначале советские специалисты смотрели на специалистов фирмы как на незваных гостей. Кан объяснял, что у русских коллег зачастую были лучшее образование и теоретические знания, в то время как у американцев был большой практический опыт. Советские инженеры не доверяли «упрощенным» методам американцев, особенно их привычке избегать расчетов незначительных деталей. (Там где русские зачастую стремились к ничтожной экономии материалов, американцы старались сэкономить время и стоимость своей работы.) Но постепенно, шутил Кан, они пришли к убеждению, что «если спроектированные американцами здания не разваливаются в США, то есть вероятность, что и в России они выстоят, несмотря на политику».
В вечерних классах специалисты фирмы обучали советских коллег современным методам индустриального проектирования и учили черчению 15–16-летних подростков, направляемых правительством на работу в бюро зачастую прямо со школьной скамьи. Кан отмечал, что многие из них были весьма одаренными и работали с усердием и энтузиазмом. Но нехватка профессиональных техников и чертежников была настолько острой, что, как он писал ВСНХ 14 октября 1930 г., его специалистам часто приходилось самим выполнять техническую работу, предназначенную для их помощников. Ситуация обострялась стремлением правительства пропустить как можно больше учеников через «школу Кана», в связи с чем эти кадры постоянно обновлялись.
Нехватка любых материалов, частая и непредвиденная замена ответственных лиц, противоречивые указания, бесконечные собрания и изнурительные дискуссии создавали для американцев непривычные проблемы. «Как бы ни были русские сильны в теории, — рассказывал Кан, — у них отсутствовала какая-либо система и способность к организации». Планировочные чертежи зачастую изготовлялись до того, как была выбрана площадка для строительства; рабочие чертежи фундаментов выпускались и строительство начиналось до принятия решения о выборе основных конструкций; ситуация со стройматериалами менялась чуть ли не каждый день: «Сегодня нет кровельной жести и надо менять конструкцию крыш, а завтра металла нет вообще и его надо заменять деревом».
Интервью с несколькими специалистами фирмы, возвращавшимися из Москвы в конце 1930 г., дают дополнительное представление об обстановке в Госпроектстрое, отражавшей политический климат страны в целом. «Мы рады снова быть на свободе, — рассказывали американцы, — У них невероятная система и они применяют невероятные методы. Если кто-то не вышел на работу, все знают — тюрьма или ссылка, но боятся вызвать подозрение в сочувствии и не осмеливаются говорить об этом». В 1931 г. Скримджер жаловался знакомому журналисту, что во время очередной «чистки» двое из его лучших советских инженеров были сосланы в Сибирь.
«Согласны ли мы с их системой или нет»
Несмотря на серьезные трудности, в 1929–1932 гг. под руководством и с участием фирмы Кана были спроектированы и оборудованы сотни индустриальных объектов, расположенных по всей стране и включавших тракторные, автомобильные, авиастроительные, машиностроительные, металлургические, шарикоподшипниковый и асбестовый заводы, электростанцию, текстильные и обувные фабрики и предприятия пищевой промышленности. В то время как специалисты Кана трудились в Москве, в Детройте продолжалось проектирование одних из самых крупных объектов пятилетки, включая тракторные заводы в Сталинграде и Челябинске, автосборочные заводы Автостроя в Москве и Нижнем Новгороде, завод «Господшипник» в Москве. Там же был спроектирован завод «Стальмост» в Верхней Салде, предназначенный для обеспечения огромной потребности строек в металлоконструкциях.
Параллельно с проектированием шло строительство. Три года американские инженеры и рабочие трудились бок о бок с советскими рабочими, большинство из которых составляли необученные крестьяне. В один только Сталинград из США прибыло 380 квалифицированных рабочих с семьями. Они страдали от сурового климата, перегруженного транспорта, отсутствия привычных санитарных удобств и пережили (но не все) эпидемию тифа. Но главное, они работали в отдаленных районах страны, не признанной США, а следовательно без какой-либо протекции со стороны их правительства.
10 октября 1929 г. Мориц Кан писал брату Альберту с борта парохода, плывшего вниз по Волге в Сталинград: «Перед нами страна со 150-миллионным населением, отчаянно сражающимся за свое существование. Этим людям крайне необходима наша помощь. Согласны ли мы с их системой или нет, мы должны им помочь, по крайней мере, из чисто гуманитарных соображений». В ответ же на периодически звучавшие обвинения, Альберт Кан заявлял: «Я не верю, что мир может снова встать на ноги до тех пор, пока другие народы ни помогут россиянам трансформировать свою страну в современное индустриальное общество, развивающееся в гармонии с остальным миром».
Конец сотрудничества
Фирме Кана надо было в основном платить валютой, практически единственным источником которой был экспорт пшеницы в США, в то время, как на Украине и в Поволжье начался катастрофический массовый голод. В декрете от 29 августа 1930 г. Политбюро подчеркивало прямую связь между хлебозаготовками и импортом специалистов и оборудования, игравшим критическую роль в выполнении задач пятилетки. Декрету предшествовало письмо Сталина секретарю ЦК ВКП(б) В.М. Молотову, требующее удвоить норму вывоза зерна: «Иначе рискуем остаться без наших новых металлургических и машиностроительных заводов».
Несмотря на безжалостное давление на крестьян и резкое сокращение снабжения продуктами питания в городах, советский резерв валюты продолжал падать. 20 августа 1931 г. секретарь ЦК ВКП(б) Л.М. Каганович доложил Сталину об остром конфликте во время собрания Политбюро по вопросу оплаты заграничных заказов. Сталин ответил телеграммой, требуя, «ввиду валютных затруднений и неприемлемых условий кредита в Америке», прекратить размещение новых заказов в США, прервать все начатые переговоры и порвать уже заключенные договоры, не делая при этом «никаких исключений ни для Магнитогорска и Кузнецстроя, ни для Харьковстроя, Днепростроя, АМО и Автостроя». Многие из этих «строев» были объектами Кана.
С ухудшением финансовой ситуации изменилась политическая направленность указаний Сталина. 30 августа 1931 г. Сталин писал Кагановичу: «Старания САСШ направлены на то, чтобы опустошить нашу валютную кассу и подорвать в корне наше валютное положение, а САСШ теперь — главная сила в финансовом мире и главный наш враг». В ответ Каганович отрапортовал Сталину: «Ваше предложение об Америке мы так и поняли как большой маневр, который должен заставить американцев изменить свои условия. Нам это сделать сейчас несравненно легче, ибо главные заказы для наших гигантов мы уже сделали».
Это означало конец сотрудничества с фирмой Кана. 16 марта 1932 г. Альберт Кан прибыл в Москву для переговоров о продления контракта. Он уже знал, что «у русских проблемы с валютой» и был готов к отрицательному исходу переговоров. Ему также стало известно о попытках директора Госпроектстроя В.П. Орлова завербовать его специалистов напрямую, в обход контракта с фирмой. Переговоры прервались, когда Кану предложили оплату в рублях. «Я бы еще мог принять их условия, если бы они согласились, чтобы я прислал полностью новую группу людей, которых на сегодняшний день я мог бы без труда найти даже на низкую зарплату. Но они настаивали, чтобы остались те же люди, большинство из которых ни за что не хотят оставаться, и уж конечно не за уменьшенную оплату, — писал Кан жене из Берлина, на пути домой из Москвы, — Но все-таки я рад тому, что наши люди выполнили отличную работу, их все хвалят, и мы уехали с уважением и признанием всей страны».
В конце марта 1932 г. группа Кана в Москве прекратила свою работу. К этому времени несколько сотен фабрик и заводов в более чем 20 городах страны были уже возведены или находились в процессе строительства, и более 4000 советских архитекторов, инженеров и техников прошли школу Кана. По его словам, многие из них стали «первоклассными специалистами, способными возглавить бригады». Школу Кана прошли не только отдельные специалисты, но и вся отрасль индустриального проектирования. По образцу Госпроектстроя в каждой отрасли промышленности была создана единая проектная организация. Идеи Кана сформировали советскую школу типизации и применения сборных конструкций заводского изготовления в промышленном строительстве, а «поточно-конвейерный» метод проектирования стал универсальным во всех проектных организациях. Сооружение заводов, спроектированных с помощью фирмы Кана, продолжалось до конца 1930-х гг., а чертежи, расчеты и спецификации, которые перешли во владение преемника ВСНХ Наркомтяжпрома (включая 170 проектов, в т.ч. проекты заводов Форда, присланные фирмой), позволили советским архитекторам лишь с небольшими изменениями осуществлять привязки типовых предприятий по всей стране. По данным фирмы, ее специалистами в Детройте и СССР было осуществлено проектирование и оборудование 570 заводов.
В апреле 1932 г. трест «Госпроектстрой» был реорганизован в «Металлостройпроект», который затем стал частью «Промстройпроекта». С исчезновением названия бюро стало исчезать и имя Альберта Кана. Начавшаяся кампания затушевывания роли иностранной технической помощи набрала особую силу к концу 1930-х гг. В октябре 1938 г. журнал «Архитектура СССР» цинично заявлял, что никакого «филиала» фирмы Кана в Москве никогда не существовало и что советские архитекторы и строители, «воодушевляемые великими идеями социализма», в невиданно короткие сроки самостоятельно создали заводы, превосходящие «лучшие промышленные предприятия США». Тем не менее в начале войны имя Альберта Кана еще хорошо помнили в СССР. Это видно из телеграммы президента Академии архитектуры СССР В.В. Веснина, направленной Эрнестине Кан по случаю кончины ее мужа в декабре 1942 г.: «Советские инженеры, строители, архитекторы шлют свои соболезнования в связи со смертью Вашего мужа г-на Альберта Кана, который оказал нам большую помощь в проектировании ряда крупных заводов и помог нам освоить американский опыт в сфере строительной индустрии. Советские инженеры и архитекторы будут всегда с теплотой помнить имя талантливого американского инженера и архитектора Альберта Кана».
«Плюс электрификация всей страны»
В 1927 г., когда С.Г. Брон возглавил Амторг, советские закупки в США составляли 1,15% от всего американского экспорта. Менее чем через год, к концу марта 1928 г., полугодовой объем торговли между США и СССР достиг 80 млн долл. по сравнению с 34 млн за соответствующие 6 месяцев предыдущего года. 17 июня 1929 г. «Тайм» опубликовал список контрактов, подписанных Амторгом с американскими компаниями. Помимо договора с фирмой Альберта Кана, список включал контракты с компаниями Хью Л. Купера на строительство Днепрогэса, «Фрейн инжиниринг» на проектирование и строительство прокатных станов, «Стюарт, Джеймс и Кук» на строительство и оборудование угольных шахт, «Дю Понт де Немурс» и «Нитроген инжиниринг» на строительство заводов удобрений и многими другими.
Особое значение имел контракт на шесть лет с «Интернэшнл Дженерал электрик», заключенный Броном в результате годичных переговоров 9 октября 1928 г. По этому контракту компания открывала в Москве техническое бюро для непосредственного участия в проектах ГОЭЛРО и руководства установкой закупленного у нее оборудования, включая оснащение Днепрогэса пятью гигантскими генераторами. Важным прецедентом было получение от компании кредита на 5 лет для закупки оборудования на сумму 26 млн долл., с предоплатой только 25%. Главной особенностью контракта была договоренность, что по его истечении, путем взимания дополнительной процентной ставки за кредиты, «Дженерал электрик» будет считать удовлетворенными свои претензии за ранее национализированное имущество на сумму 1,75 млн долл. Этот пункт имел важное политическое значение, поскольку отказ Советов от компенсации за конфискованные владения и дореволюционные долги продолжал быть главной причиной нежелания американского правительства признать СССР и нежелания американских банков предоставлять кредиты и займы.
«Помочь русским - помочь самим себе»
Следуя за историческим контрактом с А. Каном и контрактом и урегулированием с «Дженерал электрик», Брон заключил многочисленные договоры в разных сферах промышленного производства. Но главный упор оставался на тракторной и автомобильной промышленности. 6 апреля 1929 г. ВСНХ принял решение о постройке в Нижнем Новгороде автомобильного завода с годовой производительностью 100 тыс. автомобилей. На момент принятия этого решения на дорогах СССР насчитывалось менее 20 тыс. автомобилей. Неудивительно, что Москва была «радостно взбудоражена» вестью из Нью-Йорка, что Генри Форд подумывал о предоставлении технической помощи советскому автостроению и даже призывал к признанию советского правительства.
Тем не менее задача Брона в Дирборне была нелегкой. Подписание контракта с Каном безусловно проложило дорогу и даже оставило Форда с ощущением, что он оказался «вне игры», поскольку он упустил свои позиции в отношении советской тракторной промышленности. Но идея «помочь русским помочь самим себе» привлекала его больше, чем предложенная ему в 1926 г. концессия на постройку тракторного завода. (После крайне негативного отчета экспертов компании, проведших 5 месяцев в СССР, Форд отклонил это предложение.) Однако попытка СССР в начале 1928 г. снова обратиться к Форду обернулась полным фиаско: прибывшая из Москвы делегация, ни один из шести членов которой не говорил по-английски, имела слабое представление о том, как вести переговоры. «Не только все слова надо было переводить, но непонимающим коммунистам надо было объяснять базовые принципы частного производства. С таким же успехом можно было говорить с делегацией с Марса», писал директор компании Ч.Э. Соренсен. После двух месяцев утомительных дискуссий делегация уехала, не достигнув соглашения. «К моему большому удивлению, — продолжал Соренсен, — другая советская комиссия прибыла позднее в 1928 г.» Помимо Брона в нее входили заместитель председателя ВСНХ В.И. Межлаук, председатель Госбанка СССР А.Л. Шейнман и зам. наркома финансов М.И. Рогов, командированные для усиления позиции Брона в переговорах, демонстрируя тем самым, что у него были соответствующие полномочия.
Несмотря на представительность делегации, переговоры продвигались медленно и исход их был не очевиден. Поэтому Брон также продолжал начатые им в 1928 г. переговоры с компанией «Дженерал моторс», которая готова была рассмотреть вариант с концессией и предоставить кредит. Сталин внимательно наблюдал за ходом обоих переговоров, проявлял нетерпение и недовольство и слал срочные телеграммы, инструктируя Брона, что правительство предпочитало Форда, но что отсутствие кредита будет серьезным препятствием, в то время как стоимость автомобилей «Дженерал моторс» была выше и компания не хотела брать на себя ответственность за строительство завода.
31 мая 1929 г., после сложных переговоров, Генри Фордом и вице-президентом компании П.Э. Мартином со стороны «Форд мотор компани», С.Г. Броном со стороны Амторга и В.И. Межлауком от лица ВСНХ был подписан контракт о технической помощи в сооружении в Нижнем Новгороде автомобильного завода для производства 30 тыс. легковых автомобилей типа Форд-А и 70 тыс. грузовиков типа Форд-АА в год. Контракт был подписан на 9 лет, включая сотрудничество между компанией Форда и Автостроем в течение 5-и лет после завершения строительства. Компания предоставляла ВСНХ право на использование всех настоящих и будущих изобретений и патентов Форда на материалы, части и технологию производства вышеуказанных моделей. Форд соглашался допустить на свои заводы 50 советских инженеров в год для изучения методов изготовления и сборки автомобилей и направить в СССР свой персонал для помощи в установке оборудования и обучения рабочих. ВСНХ принимал обязательство закупить у компании Форда в течение 4-х лет автомобильных частей на сумму 30 млн долл. (стоимость 72 тыс. автомобилей), после чего завод должен был перейти на сборку автомобилей из деталей, изготовляемых на самом заводе.
Архитектурный и рабочий проекты завода и рабочего поселка, также как и организацию строительства, было решено поручить «Остин компани» из Кливленда. Предварительный договор с компанией был подписан Автостроем 23 августа 1929 г. За ним последовал гарантийный контракт, подписанный С.Г. Броном 30 октября 1929 г. с вице-президентом компании Д.А. Брайнтом с одной стороны и председателем Автостроя С.С. Дыбецем с другой. За проект и строительство «Остин компани» полагалось 40 млн золотом. В сочетании с 30 млн стоимости контракта с Фордом, этот контракт стал на тот момент самым крупным, подписанным СССР с иностранной фирмой. Со своей стороны, проект был самым крупным, когда-либо до того осуществлявшимся «Остин компани».
«По роду своей работы»
В 1937 г. сталинские репрессии охватили и тех, кто обеспечивал вклад А. Кана и других западных специалистов в развитие советской индустрии. 7 января 1938 г. посольство США в Москве сообщило об арестах более 100 видных советских деятелей, выделяя тех, кто «по роду своей работы» был связан с США, включая С.Г. Брона, В.И. Межлаука и преемника Брона в Амторге П.А. Богданова. Брон был арестован 25 октября 1937 г. и в апреле 1938 г. приговорен к смертной казни по обвинению в шпионаже и заговоре против Сталина. В то время как, по словам «Нью-Йорк Таймс», «топор экономики» зарубил сотрудничество СССР со специалистами Альберта Кана, от подлинного топора сталинского террора полегла большая часть их советских коллег. Практически все, кто заключал договоры о технической помощи и закупал оборудование для советских индустриальных гигантов, работал в США, проходил там обучение или трудился бок о бок с американскими специалистами в СССР, были уничтожены во время сталинского террора.
В 1944 г. президент фирмы «Альберт Кан, Инк.» Луис Кан писал: «Возможно только послевоенный мир узнает и поймет значение заводов Кана в России в победе над гитлеровскими ордами». Однако в течение десятилетий ни одна из сторон не стремилась открыто признать, что в годы Великой депрессии каждая из них нуждалась в помощи другой: СССР — что для создания индустрии ему понадобилась помощь капиталистов, а США — что для того, чтобы американские заводы продолжали работать, фирмам пришлось оказывать помощь большевикам. В послесоветское время мы можем объективно оценить значение вклада американского архитектора, верившего, что его помощь России была «справедливым делом», и российского торгпреда, верившего в «тесные отношения с американским техническим миром». Их работа сыграла историческую роль в индустриализации СССР и, в конечном счете, во время нацистской угрозы всему миру, в победе союзников над их общим противником.
Публикуется с разрешения С.М. Мельниковой-Рэйч.
«Перед нами в СССР стоит инженерная задача
поистине колоссального масштаба» — Саул Брон
К началу первой пятилетки в СССР в 1928 г. большинство отраслей отечественного машиностроения по существу еще не начало развиваться — станки и оборудование в основном закупались за границей, производство автомобилей и тракторов практически отсутствовало. К 1930 г. США оставались главным поставщиком тракторов в СССР. Но к 1931 г. было завершено строительство гигантского тракторного завода и строилось еще два, превосходящих его по своей мощности. В январе 1933 г. Сталин объявил, что в СССР уже появились тракторная, автомобильная, авиационная, металлургическая и другие важнейшие виды промышленности: «Из страны слабой и не подготовленной к обороне» Советский Союз превратился в индустриальную страну, «способную производить в массовом масштабе все современные орудия обороны и снабдить ими свою армию в случае нападения извне». К июню 1941 г. Красная Армия имела на вооружении тысячи танков, выпускаемых отечественными заводами, а также развитые металлургическую и энергетическую промышленность, обеспечивающие эти заводы необходимым сырьем и энергией. Особая роль в этой невероятной по своим масштабам и скорости трансформации аграрной страны в индустриальную была сыграна американским архитектором из Детройта Альбертом Каном и председателем Амторга Саулом Броном, который в 1927–1930 гг. подписал договоры о технической помощи с ведущими американскими фирмами во всех сферах промышленного производства, включая контракт, предоставивший фирме Кана роль главного консультанта советского правительства по вопросам индустриального строительства.
«Неизвестный» № 1: Саул Брон
Саул Григорьевич Брон родился в 1887 г. в Одессе. Закончив гимназию, поступил в Киевский коммерческий институт, но был исключен за участие в социал-демократическом движении. Учебу продолжил за границей, свободно владел тремя европейскими языками, изучал международную торговлю зерном и получил степень доктора экономики в Цюрихском университете. В 1921–1923 гг. работал уполномоченным наркомата внешней торговли РСФСР при Совнаркоме УССР; в 1924 г. был назначен директором Роскомбанка (позднее Внешторгбанк СССР); в 1925 г. возглавил трест «Экспортхлеб». В 1926 г. Брон начал работу в наркомате внешней торговли СССР.
В конце 1926 г. нарком иностранных дел Г.В. Чичерин, внимательно следивший за политической обстановкой в Вашингтоне, заключил, что настал момент для использования благоприятного отношения к СССР ряда американских официальных лиц для решения вопроса о дипломатическом признании. Он предложил делегировать в США человека, способного развивать коммерцию между двумя странами и одновременно вести неофициальные переговоры с влиятельными в американской политике лицами. Было решено отвести эту роль председателю акционерного общества «Амторг» в Нью-Йорке, самой важной на тот момент позицией, которую мог занимать советский представитель в США. В марте 1927 г. на эту должность ЦК ВКП(б) назначил С.Г. Брона, ставшего третьим председателем Амторга с момента его создания в мае 1924 г.
Американская пресса внимательно следила за каждым выступлением нового главы Амторга, описывая Брона как опытного и талантливого финансиста. Его прибытие совпало с разрывом Великобританией дипломатических и торговых отношений с СССР, последовавшим за полицейским рейдом против торговой организации «Аркос» в Лондоне 12 мая 1927 г. Американские газеты опубликовали заявление Брона о перспективах развития советско-американских торговых отношений, где говорилось, что разрыв с Англией поможет СССР, с помощью Амторга и минуя европейских посредников, торговать с американскими фирмами и «вступить в тесные отношения с американским техническим миром».
Однако правительство США занимало двойственную позицию. Администрация президента Кулиджа заявляла, что не признает советское правительство, пока то не согласится признать долги царского и Временного правительств и возместить американским компаниям конфискованную собственность. В то же время она не запрещала частным предпринимателям вступать в деловые отношения с Советами. В этой непростой ситуации Брону предстояло развивать торговые отношения и обращаться к американским фирмам за технической помощью.
«Неизвестный» № 2: Альберт Кан
Альберт Кан, прославившийся как «архитектор Форда», родился в Германии в 1869 г., старший из восьми детей в бедной еврейской семье, иммигрировавшей в Америку. Основанная им в 1902 г. архитектурная фирма стала пионером стандартизации в проектировании индустриальных объектов и развила новый тип заводских зданий, заменив деревянные конструкции металлом и армированным бетоном и внедрив дневное освещение и естественную вентиляцию. Фирмой Кана осуществлялось 20% всех индустриальных проектов в США и множество проектов по всему миру. Ее успех во многом был обязан личности самого Кана. Современники описывали его одержимость работой, целенаправленность, невероятную энергию и четкость мышления в сочетании со скромностью, высокой профессиональной этикой и преданностью своим клиентам, независимо от характера проекта. Это последнее качество сыграло особую роль в его отношениях с Советской Россией.
Кан привлек внимание советских лидеров в 1926 г. во время строительства завода Форда «Ривер-Руж». От их внимания не могло ускользнуть и то, что во время мировой войны его фирма была ведущем проектировщиком военных заводов. Привлекал также комплексный подход фирмы, где совместно с архитекторами работали инженеры разных специальностей и осуществлялся постоянный надзор над процессом строительства. Но главное, в основе заводского дизайна Кана лежал фордовский конвейерный метод массового производства, внедренный Каном также и в процесс проектирования. Это позволяло его фирме с 400 работниками менее чем за месяц подготовить рабочие чертежи крупного предприятия, на сооружение которого уходило не более полугода.
В 1928 г. комиссия ВСНХ, выехавшая в США для ознакомления с американской индустрией, посетила фирму Кана. За визитом последовало приглашение главе фирмы посетить председателя Амторга в Нью-Йорке Саула Брона, а за этим — предложение контракта на сооружение первого тракторного завода в СССР, стоимостью в 4 млн долл. (30 млн долл. включая оборудование). Как объяснили Кану, это было лишь малой частью программы, включавшей практически все индустриальные объекты пятилетки, общей стоимостью 2 млрд долл. Значительную часть этих объектов предстояло спроектировать архитекторам и инженерам его фирмы.
Поначалу Кан с сомнением отнесся к советскому предложению. У него было достаточно заказов (крах на бирже произойдет только через полгода), и он, по его собственному признанию, практически ничего не знал о Советской России и ее правительстве. Но главное, США официально не признавали это правительство. Кан отдавал себе отчет, что большинство его клиентов, и в первую очередь Форд, были убежденными антикоммунистами, и что антисемиты в США не упустят случая обвинить его, еврея, в содействии коммунизму. Но возможность участия в проекте подобного масштаба будоражила его воображение. Что же касалось идеологических соображений, Кан верил, что «русский народ, независимо от формы правления, нуждался в помощи, особенно после всех его страданий при царском режиме». Он был убежден, что оказать эту помощь было «справедливым делом».
Два контракта: «коммерческие отношения огромного масштаба»
8 мая 1929 г. Саул Брон и Альберт Кан подписали контракт на строительство тракторного завода в Сталинграде проектной мощностью 20 тыс. тракторов в год (позднее увеличенной до 50 тыс.). Фирма Кана должна была подготовить предварительные и рабочие чертежи, оказать помощь в закупках материалов и оборудования, а также обеспечить строительство техническим персоналом, включая главного инженера, прорабов и специалистов по инженерным сетям и монтажным работам. Проект стоимостью 130 тыс. долл. предназначался только для строительства данного завода и оставался собственностью фирмы.
«Нью-Йорк Таймс» назвала этот договор «началом коммерческих отношений огромного масштаба», а Форд, узнав о контракте, к удивлению Кана, немедленно инструктировал его «передать русским, что он готов снабдить их любыми патентами, чертежами и спецификациями, а также послать своих инженеров в Россию и пригласить советских инженеров на свои заводы для изучения методов массового производства». Форд заявил: «Неважно где развивается индустрия, в Индии, Китае или России — выгода от этого будет всем, включая нас».
В СССР о контракте было объявлено 16 мая 1929 г. в «Торгово-промышленной газете», писавшей, что привлечение фирмы Кана гарантировало своевременное выполнение проекта и применение всех достижений современной техники. 30 июня 1929 г. газета сообщила, что первые американские инженеры Джон К. Калдер и Леон А. Сваджан уже прибыли в Москву с предварительными чертежами основных цехов и ожидают отбытия в Сталинград. Через шесть недель из Детройта прибыло еще четыре инженера с полным комплектом рабочих чертежей.
В апреле 1929 г. председатель Совнаркома А.И. Рыков выражал беспокойство, готова ли страна к выполнению поставленных задач: «Справимся ли мы с разрешением вопроса об организации людей, научно-технических кадров, квалифицированной рабочей силы? Мало одних денежных средств, нужны также и люди — от квалифицированных рабочих до инженеров самой высшей квалификации». Но в ноябре 1929 г., когда строительство в Сталинграде уже было в разгаре, Сталин смог уверенно заявить, что к весне 1930 г. на полях СССР будет работать 60 тыс. тракторов, через год после этого — свыше 100 тыс., а спустя еще два года — более 250 тыс.: «Мы идем на всех парах по пути индустриализации — к социализму, оставляя позади нашу вековую “рассейскую” отсталость».
Делая это заявление, Сталин полагался не только на Сталинградский завод. Переговоры с фирмой Кана о контракте более грандиозного масштаба уже шли с июля 1929 г. В декабре Совнарком одобрил проект договора между фирмой и Комитетом по строительству ВСНХ на предоставление консультативных услуг и руководство проектными и строительными работами во всех областях промышленности. Договор предусматривал создание в Москве проектного бюро под непосредственным руководством «25 компетентных и опытных архитекторов и инженеров» фирмы, включая главного архитектора, архитекторов-специалистов по различным типам индустриальных зданий, главного инженера по расчету конструкций и главных специалистов по всем видам инженерных сетей. Фирма обязалась снабдить их детальными типовыми проектами и всеми справочными материалами, «обычными для архитекторов в американских условиях». Контракт заключался на два года, с уплатой фирме 250 тыс. долл. в год, плюс 10 тыс. долл. в качестве среднего годового оклада ее специалистам в Москве. (Проекты, осуществлявшиеся в Детройте, оплачивались отдельно). Фирма получала вознаграждение на 85% в долларах и на 15% в советских 9-процентных «железнодорожных» облигациях, а ее специалисты — 75% в долларах и 25% в рублях. По окончании договора все материалы, посланные фирмой в СССР, и проекты, разработанные там специалистами фирмы, а также относящиеся к этим проектам советские патенты и лицензии, становились собственностью заказчика.
Это беспрецедентное соглашение было подписано С.Г. Броном и А. Каном 9 января 1930 г. Кан описывал всеобъемлющий характер поставленной перед его фирмой задачи: «Надо было не только спроектировать заводы, но также подготовить технологические планы и выбрать и заказать оборудование, вплоть до инструментов, необходимых для строительства — и все это надо было заказать и изготовить в США и переправить в Россию». В заявлении прессе вице-президент фирмы Мориц Кан, который возглавил работу в Москве, подчеркивал, что принципы стандартизации в индустриальном строительстве, применяемые фирмой, выгодно сочетались с централизованным планированием и государственным владением промышленностью в СССР: «У нас будет только одна проектная организация и только один заказчик». Проекты заводов, выпускающих определенный вид продукции, могли быть типизированы, что вело к колоссальной экономии времени и стоимости проектирования и строительства. ВСНХ, действуя через посредство Амторга, выступал в роли суперзаказчика, что обеспечивало явное преимущество при закупках материалов и оборудования.
Трест «Госпроектстрой», созданный по решению ВСНХ от 5 марта 1930 г., стал воплощением мечты советских планировщиков, которые к 1929 г. осознали, что для выполнения пятилетки вместо множества разрозненных проектных контор был необходим «один мощный институт». Как писала «Торгово-промышленная газета» 12 июня 1929 г., эта организация должна была стать «учебно-производственным предприятием, которое, воспринимая американский опыт в процессе своей производительной деятельности, одновременно передавало бы этот опыт возможно большему количеству стройорганизаций и молодых советских специалистов».
Группа из 45 человек во главе с Морицем Каном, включавшая 25 специалистов и членов их семей, выехала из Детройта 20 марта 1930 г. На пресс-конференции во время прощального приема Альберт Кан категорически отверг обвинения в симпатии большевистскому правительству, заявив, что политика России его не интересовала и что его профессиональное отношение к ней было подобно «отношению врача к своему пациенту». По прибытии группы в Берлин, перед посадкой на поезд в Москву, будущий главный архитектор Госпроектстроя Д.К. Скримджер отправил сообщение главе фирмы в Детройт: «Все в хорошей форме и готовы к работе, что бы нас ни ждало».
Госпроектстрой: «несмотря на политику»
Госпроектстрой был открыт 15 апреля 1930 г. Он размещался в пятиэтажном здании в Б. Черкасском переулке, где два этажа занимали архитекторы и на остальных этажах размещались инженеры-конструкторы, инженеры-механики и разработчики стальных конструкций. Для работы в СССР фирмой была укомплектована «самодостаточная» группа, в которую входили специалисты по всем аспектам проектирования и стадиям строительства промышленных зданий. В докладе Американскому обществу гражданских инженеров Д.К. Скримджер указывал, что роль группы Кана в Москве состояла в «руководстве и обучении советских специалистов и проектировании объектов легкой и тяжелой промышленности, запланированных Госпланом СССР», и что в 1931 г. под руководством специалистов Кана работало 600 сотрудников в Москве, 300 в Ленинграде и 100 в Харькове, не считая учеников, и 2500 человек уже прошли через их подготовку. К концу второго года были открыты отделения в Киеве, Днепропетровске, Одессе, Свердловске и Новосибирске. Стандартные конструктивные решения и детали разрабатывались в Москве и рассылались во все отделения. В итоге группа Кана, вместе с тысячами советских архитекторов, инженеров и техников сформировалась в самую крупную архитектурную проектную организацию в мире.
Но начинать надо было с нуля. Вначале, по словам Кана, трудности казались непреодолимыми. В 1930 г. в Москве была одна копировальная машина; не хватало карандашей и чертежных досок. Серьезными проблемами были языковый барьер и разница культур, не говоря о том, что американцам надо было приспособиться к метрической системе, «непрерывной» рабочей неделе, непривычной диете и менее чем адекватным по американским стандартам жилищным условиям, включая частое отсутствие отопления зимой. К тому же вначале советские специалисты смотрели на специалистов фирмы как на незваных гостей. Кан объяснял, что у русских коллег зачастую были лучшее образование и теоретические знания, в то время как у американцев был большой практический опыт. Советские инженеры не доверяли «упрощенным» методам американцев, особенно их привычке избегать расчетов незначительных деталей. (Там где русские зачастую стремились к ничтожной экономии материалов, американцы старались сэкономить время и стоимость своей работы.) Но постепенно, шутил Кан, они пришли к убеждению, что «если спроектированные американцами здания не разваливаются в США, то есть вероятность, что и в России они выстоят, несмотря на политику».
В вечерних классах специалисты фирмы обучали советских коллег современным методам индустриального проектирования и учили черчению 15–16-летних подростков, направляемых правительством на работу в бюро зачастую прямо со школьной скамьи. Кан отмечал, что многие из них были весьма одаренными и работали с усердием и энтузиазмом. Но нехватка профессиональных техников и чертежников была настолько острой, что, как он писал ВСНХ 14 октября 1930 г., его специалистам часто приходилось самим выполнять техническую работу, предназначенную для их помощников. Ситуация обострялась стремлением правительства пропустить как можно больше учеников через «школу Кана», в связи с чем эти кадры постоянно обновлялись.
Нехватка любых материалов, частая и непредвиденная замена ответственных лиц, противоречивые указания, бесконечные собрания и изнурительные дискуссии создавали для американцев непривычные проблемы. «Как бы ни были русские сильны в теории, — рассказывал Кан, — у них отсутствовала какая-либо система и способность к организации». Планировочные чертежи зачастую изготовлялись до того, как была выбрана площадка для строительства; рабочие чертежи фундаментов выпускались и строительство начиналось до принятия решения о выборе основных конструкций; ситуация со стройматериалами менялась чуть ли не каждый день: «Сегодня нет кровельной жести и надо менять конструкцию крыш, а завтра металла нет вообще и его надо заменять деревом».
Интервью с несколькими специалистами фирмы, возвращавшимися из Москвы в конце 1930 г., дают дополнительное представление об обстановке в Госпроектстрое, отражавшей политический климат страны в целом. «Мы рады снова быть на свободе, — рассказывали американцы, — У них невероятная система и они применяют невероятные методы. Если кто-то не вышел на работу, все знают — тюрьма или ссылка, но боятся вызвать подозрение в сочувствии и не осмеливаются говорить об этом». В 1931 г. Скримджер жаловался знакомому журналисту, что во время очередной «чистки» двое из его лучших советских инженеров были сосланы в Сибирь.
«Согласны ли мы с их системой или нет»
Несмотря на серьезные трудности, в 1929–1932 гг. под руководством и с участием фирмы Кана были спроектированы и оборудованы сотни индустриальных объектов, расположенных по всей стране и включавших тракторные, автомобильные, авиастроительные, машиностроительные, металлургические, шарикоподшипниковый и асбестовый заводы, электростанцию, текстильные и обувные фабрики и предприятия пищевой промышленности. В то время как специалисты Кана трудились в Москве, в Детройте продолжалось проектирование одних из самых крупных объектов пятилетки, включая тракторные заводы в Сталинграде и Челябинске, автосборочные заводы Автостроя в Москве и Нижнем Новгороде, завод «Господшипник» в Москве. Там же был спроектирован завод «Стальмост» в Верхней Салде, предназначенный для обеспечения огромной потребности строек в металлоконструкциях.
Параллельно с проектированием шло строительство. Три года американские инженеры и рабочие трудились бок о бок с советскими рабочими, большинство из которых составляли необученные крестьяне. В один только Сталинград из США прибыло 380 квалифицированных рабочих с семьями. Они страдали от сурового климата, перегруженного транспорта, отсутствия привычных санитарных удобств и пережили (но не все) эпидемию тифа. Но главное, они работали в отдаленных районах страны, не признанной США, а следовательно без какой-либо протекции со стороны их правительства.
10 октября 1929 г. Мориц Кан писал брату Альберту с борта парохода, плывшего вниз по Волге в Сталинград: «Перед нами страна со 150-миллионным населением, отчаянно сражающимся за свое существование. Этим людям крайне необходима наша помощь. Согласны ли мы с их системой или нет, мы должны им помочь, по крайней мере, из чисто гуманитарных соображений». В ответ же на периодически звучавшие обвинения, Альберт Кан заявлял: «Я не верю, что мир может снова встать на ноги до тех пор, пока другие народы ни помогут россиянам трансформировать свою страну в современное индустриальное общество, развивающееся в гармонии с остальным миром».
Конец сотрудничества
Фирме Кана надо было в основном платить валютой, практически единственным источником которой был экспорт пшеницы в США, в то время, как на Украине и в Поволжье начался катастрофический массовый голод. В декрете от 29 августа 1930 г. Политбюро подчеркивало прямую связь между хлебозаготовками и импортом специалистов и оборудования, игравшим критическую роль в выполнении задач пятилетки. Декрету предшествовало письмо Сталина секретарю ЦК ВКП(б) В.М. Молотову, требующее удвоить норму вывоза зерна: «Иначе рискуем остаться без наших новых металлургических и машиностроительных заводов».
Несмотря на безжалостное давление на крестьян и резкое сокращение снабжения продуктами питания в городах, советский резерв валюты продолжал падать. 20 августа 1931 г. секретарь ЦК ВКП(б) Л.М. Каганович доложил Сталину об остром конфликте во время собрания Политбюро по вопросу оплаты заграничных заказов. Сталин ответил телеграммой, требуя, «ввиду валютных затруднений и неприемлемых условий кредита в Америке», прекратить размещение новых заказов в США, прервать все начатые переговоры и порвать уже заключенные договоры, не делая при этом «никаких исключений ни для Магнитогорска и Кузнецстроя, ни для Харьковстроя, Днепростроя, АМО и Автостроя». Многие из этих «строев» были объектами Кана.
С ухудшением финансовой ситуации изменилась политическая направленность указаний Сталина. 30 августа 1931 г. Сталин писал Кагановичу: «Старания САСШ направлены на то, чтобы опустошить нашу валютную кассу и подорвать в корне наше валютное положение, а САСШ теперь — главная сила в финансовом мире и главный наш враг». В ответ Каганович отрапортовал Сталину: «Ваше предложение об Америке мы так и поняли как большой маневр, который должен заставить американцев изменить свои условия. Нам это сделать сейчас несравненно легче, ибо главные заказы для наших гигантов мы уже сделали».
Это означало конец сотрудничества с фирмой Кана. 16 марта 1932 г. Альберт Кан прибыл в Москву для переговоров о продления контракта. Он уже знал, что «у русских проблемы с валютой» и был готов к отрицательному исходу переговоров. Ему также стало известно о попытках директора Госпроектстроя В.П. Орлова завербовать его специалистов напрямую, в обход контракта с фирмой. Переговоры прервались, когда Кану предложили оплату в рублях. «Я бы еще мог принять их условия, если бы они согласились, чтобы я прислал полностью новую группу людей, которых на сегодняшний день я мог бы без труда найти даже на низкую зарплату. Но они настаивали, чтобы остались те же люди, большинство из которых ни за что не хотят оставаться, и уж конечно не за уменьшенную оплату, — писал Кан жене из Берлина, на пути домой из Москвы, — Но все-таки я рад тому, что наши люди выполнили отличную работу, их все хвалят, и мы уехали с уважением и признанием всей страны».
В конце марта 1932 г. группа Кана в Москве прекратила свою работу. К этому времени несколько сотен фабрик и заводов в более чем 20 городах страны были уже возведены или находились в процессе строительства, и более 4000 советских архитекторов, инженеров и техников прошли школу Кана. По его словам, многие из них стали «первоклассными специалистами, способными возглавить бригады». Школу Кана прошли не только отдельные специалисты, но и вся отрасль индустриального проектирования. По образцу Госпроектстроя в каждой отрасли промышленности была создана единая проектная организация. Идеи Кана сформировали советскую школу типизации и применения сборных конструкций заводского изготовления в промышленном строительстве, а «поточно-конвейерный» метод проектирования стал универсальным во всех проектных организациях. Сооружение заводов, спроектированных с помощью фирмы Кана, продолжалось до конца 1930-х гг., а чертежи, расчеты и спецификации, которые перешли во владение преемника ВСНХ Наркомтяжпрома (включая 170 проектов, в т.ч. проекты заводов Форда, присланные фирмой), позволили советским архитекторам лишь с небольшими изменениями осуществлять привязки типовых предприятий по всей стране. По данным фирмы, ее специалистами в Детройте и СССР было осуществлено проектирование и оборудование 570 заводов.
В апреле 1932 г. трест «Госпроектстрой» был реорганизован в «Металлостройпроект», который затем стал частью «Промстройпроекта». С исчезновением названия бюро стало исчезать и имя Альберта Кана. Начавшаяся кампания затушевывания роли иностранной технической помощи набрала особую силу к концу 1930-х гг. В октябре 1938 г. журнал «Архитектура СССР» цинично заявлял, что никакого «филиала» фирмы Кана в Москве никогда не существовало и что советские архитекторы и строители, «воодушевляемые великими идеями социализма», в невиданно короткие сроки самостоятельно создали заводы, превосходящие «лучшие промышленные предприятия США». Тем не менее в начале войны имя Альберта Кана еще хорошо помнили в СССР. Это видно из телеграммы президента Академии архитектуры СССР В.В. Веснина, направленной Эрнестине Кан по случаю кончины ее мужа в декабре 1942 г.: «Советские инженеры, строители, архитекторы шлют свои соболезнования в связи со смертью Вашего мужа г-на Альберта Кана, который оказал нам большую помощь в проектировании ряда крупных заводов и помог нам освоить американский опыт в сфере строительной индустрии. Советские инженеры и архитекторы будут всегда с теплотой помнить имя талантливого американского инженера и архитектора Альберта Кана».
«Плюс электрификация всей страны»
В 1927 г., когда С.Г. Брон возглавил Амторг, советские закупки в США составляли 1,15% от всего американского экспорта. Менее чем через год, к концу марта 1928 г., полугодовой объем торговли между США и СССР достиг 80 млн долл. по сравнению с 34 млн за соответствующие 6 месяцев предыдущего года. 17 июня 1929 г. «Тайм» опубликовал список контрактов, подписанных Амторгом с американскими компаниями. Помимо договора с фирмой Альберта Кана, список включал контракты с компаниями Хью Л. Купера на строительство Днепрогэса, «Фрейн инжиниринг» на проектирование и строительство прокатных станов, «Стюарт, Джеймс и Кук» на строительство и оборудование угольных шахт, «Дю Понт де Немурс» и «Нитроген инжиниринг» на строительство заводов удобрений и многими другими.
Особое значение имел контракт на шесть лет с «Интернэшнл Дженерал электрик», заключенный Броном в результате годичных переговоров 9 октября 1928 г. По этому контракту компания открывала в Москве техническое бюро для непосредственного участия в проектах ГОЭЛРО и руководства установкой закупленного у нее оборудования, включая оснащение Днепрогэса пятью гигантскими генераторами. Важным прецедентом было получение от компании кредита на 5 лет для закупки оборудования на сумму 26 млн долл., с предоплатой только 25%. Главной особенностью контракта была договоренность, что по его истечении, путем взимания дополнительной процентной ставки за кредиты, «Дженерал электрик» будет считать удовлетворенными свои претензии за ранее национализированное имущество на сумму 1,75 млн долл. Этот пункт имел важное политическое значение, поскольку отказ Советов от компенсации за конфискованные владения и дореволюционные долги продолжал быть главной причиной нежелания американского правительства признать СССР и нежелания американских банков предоставлять кредиты и займы.
«Помочь русским - помочь самим себе»
Следуя за историческим контрактом с А. Каном и контрактом и урегулированием с «Дженерал электрик», Брон заключил многочисленные договоры в разных сферах промышленного производства. Но главный упор оставался на тракторной и автомобильной промышленности. 6 апреля 1929 г. ВСНХ принял решение о постройке в Нижнем Новгороде автомобильного завода с годовой производительностью 100 тыс. автомобилей. На момент принятия этого решения на дорогах СССР насчитывалось менее 20 тыс. автомобилей. Неудивительно, что Москва была «радостно взбудоражена» вестью из Нью-Йорка, что Генри Форд подумывал о предоставлении технической помощи советскому автостроению и даже призывал к признанию советского правительства.
Тем не менее задача Брона в Дирборне была нелегкой. Подписание контракта с Каном безусловно проложило дорогу и даже оставило Форда с ощущением, что он оказался «вне игры», поскольку он упустил свои позиции в отношении советской тракторной промышленности. Но идея «помочь русским помочь самим себе» привлекала его больше, чем предложенная ему в 1926 г. концессия на постройку тракторного завода. (После крайне негативного отчета экспертов компании, проведших 5 месяцев в СССР, Форд отклонил это предложение.) Однако попытка СССР в начале 1928 г. снова обратиться к Форду обернулась полным фиаско: прибывшая из Москвы делегация, ни один из шести членов которой не говорил по-английски, имела слабое представление о том, как вести переговоры. «Не только все слова надо было переводить, но непонимающим коммунистам надо было объяснять базовые принципы частного производства. С таким же успехом можно было говорить с делегацией с Марса», писал директор компании Ч.Э. Соренсен. После двух месяцев утомительных дискуссий делегация уехала, не достигнув соглашения. «К моему большому удивлению, — продолжал Соренсен, — другая советская комиссия прибыла позднее в 1928 г.» Помимо Брона в нее входили заместитель председателя ВСНХ В.И. Межлаук, председатель Госбанка СССР А.Л. Шейнман и зам. наркома финансов М.И. Рогов, командированные для усиления позиции Брона в переговорах, демонстрируя тем самым, что у него были соответствующие полномочия.
Несмотря на представительность делегации, переговоры продвигались медленно и исход их был не очевиден. Поэтому Брон также продолжал начатые им в 1928 г. переговоры с компанией «Дженерал моторс», которая готова была рассмотреть вариант с концессией и предоставить кредит. Сталин внимательно наблюдал за ходом обоих переговоров, проявлял нетерпение и недовольство и слал срочные телеграммы, инструктируя Брона, что правительство предпочитало Форда, но что отсутствие кредита будет серьезным препятствием, в то время как стоимость автомобилей «Дженерал моторс» была выше и компания не хотела брать на себя ответственность за строительство завода.
31 мая 1929 г., после сложных переговоров, Генри Фордом и вице-президентом компании П.Э. Мартином со стороны «Форд мотор компани», С.Г. Броном со стороны Амторга и В.И. Межлауком от лица ВСНХ был подписан контракт о технической помощи в сооружении в Нижнем Новгороде автомобильного завода для производства 30 тыс. легковых автомобилей типа Форд-А и 70 тыс. грузовиков типа Форд-АА в год. Контракт был подписан на 9 лет, включая сотрудничество между компанией Форда и Автостроем в течение 5-и лет после завершения строительства. Компания предоставляла ВСНХ право на использование всех настоящих и будущих изобретений и патентов Форда на материалы, части и технологию производства вышеуказанных моделей. Форд соглашался допустить на свои заводы 50 советских инженеров в год для изучения методов изготовления и сборки автомобилей и направить в СССР свой персонал для помощи в установке оборудования и обучения рабочих. ВСНХ принимал обязательство закупить у компании Форда в течение 4-х лет автомобильных частей на сумму 30 млн долл. (стоимость 72 тыс. автомобилей), после чего завод должен был перейти на сборку автомобилей из деталей, изготовляемых на самом заводе.
Архитектурный и рабочий проекты завода и рабочего поселка, также как и организацию строительства, было решено поручить «Остин компани» из Кливленда. Предварительный договор с компанией был подписан Автостроем 23 августа 1929 г. За ним последовал гарантийный контракт, подписанный С.Г. Броном 30 октября 1929 г. с вице-президентом компании Д.А. Брайнтом с одной стороны и председателем Автостроя С.С. Дыбецем с другой. За проект и строительство «Остин компани» полагалось 40 млн золотом. В сочетании с 30 млн стоимости контракта с Фордом, этот контракт стал на тот момент самым крупным, подписанным СССР с иностранной фирмой. Со своей стороны, проект был самым крупным, когда-либо до того осуществлявшимся «Остин компани».
«По роду своей работы»
В 1937 г. сталинские репрессии охватили и тех, кто обеспечивал вклад А. Кана и других западных специалистов в развитие советской индустрии. 7 января 1938 г. посольство США в Москве сообщило об арестах более 100 видных советских деятелей, выделяя тех, кто «по роду своей работы» был связан с США, включая С.Г. Брона, В.И. Межлаука и преемника Брона в Амторге П.А. Богданова. Брон был арестован 25 октября 1937 г. и в апреле 1938 г. приговорен к смертной казни по обвинению в шпионаже и заговоре против Сталина. В то время как, по словам «Нью-Йорк Таймс», «топор экономики» зарубил сотрудничество СССР со специалистами Альберта Кана, от подлинного топора сталинского террора полегла большая часть их советских коллег. Практически все, кто заключал договоры о технической помощи и закупал оборудование для советских индустриальных гигантов, работал в США, проходил там обучение или трудился бок о бок с американскими специалистами в СССР, были уничтожены во время сталинского террора.
В 1944 г. президент фирмы «Альберт Кан, Инк.» Луис Кан писал: «Возможно только послевоенный мир узнает и поймет значение заводов Кана в России в победе над гитлеровскими ордами». Однако в течение десятилетий ни одна из сторон не стремилась открыто признать, что в годы Великой депрессии каждая из них нуждалась в помощи другой: СССР — что для создания индустрии ему понадобилась помощь капиталистов, а США — что для того, чтобы американские заводы продолжали работать, фирмам пришлось оказывать помощь большевикам. В послесоветское время мы можем объективно оценить значение вклада американского архитектора, верившего, что его помощь России была «справедливым делом», и российского торгпреда, верившего в «тесные отношения с американским техническим миром». Их работа сыграла историческую роль в индустриализации СССР и, в конечном счете, во время нацистской угрозы всему миру, в победе союзников над их общим противником.
